Ааааааааа Моргана убили. Гады. Моего любимого героя. Как раз, когда все самое плохое было позади. Ну за что, а? Лучше б главного героя убили, ей-богу. Умри, умри гадский Дрезден!! Сижу, реву.
*** Она не смотрит в ломкое стекло: Там для нее не слишком много места. Когда она останется золой? Такая жизнь – не слишком уж любезна. Такая жизнь – беспечный карнавал, Наряды, маски…Спрятанные лица. Он не соврал. Он правда не соврал, Целуя кисть прекрасной демоницы. Она горит. Она еще сгорит – Не всё же избегать судьбы обманом, Придет еще черед. Как страшен вид Зеркальной почерневшей амальгамы. Она не презирает зеркала, Она боится… в некотором роде. Она стара. О, как она стара… Как это отражение напротив.
*** Нет, моя маска не спит. Никогда не спала. Ждет, чтобы я на мгновенье уснула-устала, Чтобы уверилась в непобедимости зла, Спряталась в солнечно-глянцевом блеске металла, Спряталась в самой игрушечной в мире судьбе. Я не усну, не устану, не сдамся… Но все же…
Я не забыла, что маски не льют на себе — Не выливают металл раскаленный на кожу. Я бы не видеть, не слышать…вдохнуть не смогла б, Медью расплавленной не заливая гортани. Нет, моя маска не спит. Никогда не спала, В ночь карнавала не сняв незаслуженной дани.
*** Я старался: Не влюбиться. Не схитрить. Не искалечить. Нам осталось двадцать-тридцать Небольших шагов до встречи. Нам осталось не встречаться, Изменить судьбы насмешку Лишь секунд пятнадцать-двадцать. Не дойти. Сбежать. Замешкать. Не столкнуться у аллеи. Не ругаться. Не смеяться. Не спешить домой скорее, На катке не целоваться, Темной осенью дождливой Не нырять в сухие листья, Не не спать. Не быть счастливым. Не писать друг другу письма. Не стрелять из арбалета В узко сдвинутые плечи, Не сражаться этим летом… Не дарить друг другу вечер. Не гадать. Не лягут кости: За развилками — ненастье. Может, горькое — от злости, Может, жаркое — от счастья. Шаг, другой. Почти небрежно… Терпеливо. Осторожно. Наша встреча неизбежна. Это значит: Все возможно.
*** Что-то совсем не пишется, Что-то совсем не гложется… Я закрываю книжицу, Корчу смешную рожицу, Тянет заснуть-зажмуриться… Я засыпаю поутру: Ночью брожу по улицам Сонно-слепого города, Ночью я прячусь в панцире Лучших улиток-тружениц: Утром не отоспаться мне – Спать бы еще до ужина. Вот и спешит безделица Брюхом накрыть всю хижину. Жизнь моя жнется-мелется…
Завари меня, завари, Не спеши со мной, не спеши, Говори слова, говори, И плесни меня — от души В чашу алую от вина, В чашу жаркую — до крови. Очарована, влюблена? Завари меня, завари.
Помешай меня, помешай, Пошепчи со мной, пошепчи, Травяной и горячий чай От касаний моих горчит, Выпьет чашу заклятый враг — Не оправится до зари: Не поможешь ему никак. Завари меня, завари.
Брось дурманницу в котелок, Локон, срезанный на заре. Может, сладится, как итог И тебе на костре гореть, И тебе повидать огня Ради мщения, иль любви… Но сегодня — вари меня.
*** Ты нежданный — но я не против. Я ведь сам попросил о встрече. Просто… Дикой твоей Охоте Отведен этот лунный вечер. Просто ты бы не вздумал бросить В жаре бега лихую стаю — По моей неразумной просьбе.
…Да, тебя я совсем не знаю.
Я просил — но таких уступок Для меня совершать не нужно. Я ведь сам виноват, что глупо Вдруг попался в людей ловушку. "Колдовал? Ну, какая жалость... На костер поутру поднимем" Да, наверное все смешалось, Раз твое произнес я имя. И не думал, что ты услышишь — Это было всего лишь бредом. Ты меня неизменно выше, Так беги же за мной по следу!
Ты нежданный — ведь так нелепо Было б думать, что ты захочешь Лезть за мною в такое пекло. Ты, Охотник, созданье Ночи, Ты ворвался — клочком тумана, Тьмой ночною, нависшей глыбой. Ты пришел. Как всегда — нежданный. Я не ждал. Извини. Спасибо.
*** Он ранит — и с прокушенной губы Почуешь вкус солоноватой дроби. Он лечит, но наносит раны.
Быль? Нет, сказка. Просто быть не может, чтобы Рождался он — под стуком каблуков, Подняв до стона плач забытой скрипки. Он ранит — это больно и легко. И танец по стеклу — его улыбка. И узкие ладони — страшный жар, А ходит он всегда предельно близко. Он едко улыбается: «Мне жаль» Отпаивая марочным и виски. Он ранит? Он целует — до крови. Он — демон? Мне и этого довольно. Он есть в сраженье, в танце, и в любви. Он — сказка? Быль.
*** Не хочу, и не буду врать, Много чести… А честь – в цене. Ничего у тебя не брать… Да и нечего взять здесь мне: Жалость – глупо, а глупость – жаль, Медь не спросится за добро, Будут только в пути мешать Камни, злато и серебро. Я настойчив, и ты упрям. Сладок яд, но слова горьки...
Никак не пойму, что вкуснее: молоко для питания детей от трех месяцев - в стаканчиках с голубой пленочкой, или для питания детей от восьми месяцев - в стаканчиках с розовой. *сидит, и умиленно пырится на стаканчики*
*** Небесный Город — тысячи страниц Историй, тесно спутанных клубками. Здесь люди, непохожие на птиц, Но все равно парят над облаками. Высокий Город — сотни этажей, Горячего металла, свежей краски.
А воздух в небесах стократ свежей… А Город в небесах… Такие сказки: Они передаются у костра, Они поются песнями в тавернах.
Июль. В Небесном Городе — жара. Смеется Город: он живой, наверно. Он создан из железа и стекла, Он выстроен горячими руками И напитался доверху тепла. Нет, все же сердце Города — не камень. Небесный Город — прямо в облаках, Затянут дымкой, вечной непогодой.
Я видела его на площадях, На улицах, в воздушных переходах. Он молод — уж, конечно, не старик, — Дурашлив, пьет сироп из автоматов. Когда идет — над мостовой парит По образу железного собрата. Он маленький, свободный и смешной, Он кормит птиц, он чинит автофлаи. Живой.
Он познакомился со мной. Он знает, что и я об этом знаю. Он так живет…Торопится спешить, И люди, что живут в его владеньях, В его мотиве начинают жить: Такое вот смешное совпаденье. Такая связь.
Конечно, он влюблен: Реакция обратного процесса. Избранницей своею выбрал он — Судьбы насмешка — Города принцессу. Втроем гуляем в Городе — смотри! — В июльском солнце, бьющемся в агонии.
*** Такая смешная лесть...Такая смешная грусть. Ты знаешь: я просто есть. Любить я совсем не рвусь. Я так не люблю спешить, но снова почти лечу… Смешной. Не умеешь льстить. Но я тебя научу.
Такие смешные сны…Такая смешная боль. Ты знаешь: я блик луны. Серебряный шут-король. Ты вместе со мной не спишь, ты жмуришься в темноте. Ты вновь неумело льстишь. Смешные слова. Не те.
Такая смешная злость, такая смешная страсть. Что сбыться могло — сбылось. Что мог, то сумел украсть. Ты мой, до макушки мой. Боишься мне надоесть? Малыш. Ты такой смешной. Мне нравится эта лесть…
Эпилог: Всякий раз, когда захочешь достичь чего-нибудь, гляди в оба, соберись и постарайся точно понять, что тебе нужно. Нельзя стремиться к цели с закрытыми глазами… (Пауло Коэльо)
«В вашей работе на третий этап должна отражаться тема, ваши впечатления/ассоциации от картинки и эпилог. Не забывайте про эпилог, он может быть видоизменен, но должен читаться в тексте.»
*** Что ж, вдохни — этот дым горьковат, как миндаль. Дым смолы и ореха. Дым дерева Фей. Он расколет тревоги и снимет печаль, И тебя невесомо коснется Морфей. Что ж, вдохни и вглядись в сизоватую взвесь, Погляди на поверхность стоячей воды. Ты увидишь — что было. Что будет. Что есть.
Берегись, этот дым доведет до беды… Берегись, этот дым паутину плетет, Этот дым ядовит.
Смолы тают, шипя. Ветка курится дымом. И время не ждет. Я вдыхаю, чтоб снова увидеть тебя. Мне до прошлого дела как будто бы нет. Все что было — то было. Нельзя изменить. Цель одна. Самый важный на свете ответ. Что к тебе приведет?
Это тонкая нить. Ярко-алая в сером. В смолистом дыму. Я тянусь за ней мыслью. Немеет рука. Вот ты умер. Родился. Ушел. Потому, Что меня с тобой нет. Правда, только пока. Потому что, живой или мертвый, в бреду, С амнезией, проживший хоть сотню веков, Я тебя все равно непременно найду. Такова моя цель. И платить я готов. Я ищу, драгоценное время свое Заплетая секундами в дыма клубы. Чтобы встретить тебя, нужно встретить ее. А потом — разветвляется тропка судьбы. Чтоб настигнуть тебя — каждый шаг, каждый ход. Я упрямо стремлюсь, я готовлюсь к борьбе. Голова чуть кружится от дыма. Пройдет. Я не знаю, когда. Но я встречусь тебе. Я могу быть пажом. Я могу быть врагом. Я могу быть простым силуэтом в тени. Я найду. Я тебя захвачу целиком. Мой избранник… Пока от меня отдохни…
*** Воздух приносит холод. Холод ерошит крылья. Я поднимаюсь выше. Я задыхаюсь небом. Воздух, дождем умытый, бросит алмазной пылью Мне на ресницы звезды. Я улыбаюсь. Мне бы… Мне бы хотя бы в шутку, мне бы безумно щедро — Хоть я уже большая, хоть мне уже за двадцать — Вновь подниматься в бездну, вновь в нее падать ветром, Вновь просыпаться снегом… Только б не просыпаться…
*** 10 лет Ах, какая загадка! Нет, какая загадка! Без ответа, но мне разгадать ее надо. На тебя восхищенно смотрю я украдкой… Отвечаешь холодным, боязливым взглядом. Как тебя не любить мне? Ты почти идеален, Ты приветлив — со всеми. Ужасно завидно. А ко мне — без улыбки. Хмурым проблеском стали… Только мне этот взгляд. Потому и обидно. Почему мне так больно? Почему мне так сладко? Почему к тебе тянет магнитом? Не знаю… Ах, какая загадка! Нет, какая загадка! Непременно ее я еще разгадаю.
16 лет Нет, я вас ненавижу! Я вас так ненавижу! Я терпеть не могу вашу хмурую рожу. Вы ко мне, несомненно, не станете ближе. Что с того? Вы ведь мне безразличны. До дрожи. Вы за мною следите? Ах, ну если бы, если… Только я неприязнь за версту вашу чую. Я не слушаю вас. Вы мне не-ин-те-ре-сны! Ах, увольте… Мне снилось, что я вас целую. Как же вы холодны. Я вас больше не слышу И как будто сгораю в прозрачном огне. Нет, я вас ненавижу! Я вас так ненавижу!... … Улыбнитесь, пожалуйста, мне…
Рассказ пятый, в котором девицу не желают будить поцелуем.
ЧитатьНежная беззащитная девица разметалась на бурых шкурах, глаза ее были прикрыты, изгибы тела соблазнительно проглядывали сквозь тонкую ткань ночной рубашки. Над ложем спящей девицы угрожающе навис герой множества легенд, песен и ужастиков на ночь глядя, а именно дракон в образе человечьем, крадущий сердца юных селянок с такой же частотой, как и бедных белоснежных овечек, кончающих свой век в его пещере. Дракон, принявший облик, для девиц крайне соблазнительный, склонился над спящей, оскалился недобро и приник к несчастной в поцелуе, вознамерившись отобрать у девы невинность, сердце, да и саму ее сгубить… — Кгхм. — Напомнил о своем присутствии Лео, смущенно переминаясь все у того же ложа. — Это, между прочим, моя невеста! Совесть-то поимей! — Можно подумать, я так горю желанием целоваться с этим полутрупом! — Невнятно отозвался Шел, на секунду отрываясь от обласканной девицы. — Это ты меня сюда притащил, совесть моя ненаглядная…И что это за бред, насчет явно неведомой этой девице невинности? — Это метафорическая вольность. — Буркнул Лео, пытаясь отыскать в словах своего дракона какой-то неприятный подвох. Подвох дразнился, но от сознания ускользал. Мария, разметавшись на волосатых шубах, выглядела страшновато. Вены синели под мучнистой кожей, волосы потускнели, глаза запали. Молодая, в общем-то, девица смотрелась на все пятьдесят. При взгляде на довольную рожицу дракона становилось ясно, что он был бы рад оставить Марию в таком виде на веки вечные. Увы, договор есть договор. То есть, к счастью, конечно. Дракон, тяжело вздохнув, присосался обратно к девице. Лео гордо отвернулся. Подумав, еще и заткнул уши. Честно говоря, успели они как раз вовремя. Еще пару дней Мария могла и не протянуть. Хотя Шел мог бы спохватиться и раньше. Но…он был мстительным гадом. «Гад» — это не оскорбление, это скорее биология. Драконы, они со змеями в родстве. Магия этих чудищ анализу не поддавалась, но действовала мощно. Подавление воли уж точно было их коньком. Влюбить девицу — да раз плюнуть. А вот вытянуть обратно не так-то просто. Шел объяснил заумно, про энергетические дыры в ауре и прочее магическое безобразие. По итогам его рассказа вышло нечто вроде: «Дракон — самый крупный и быстродействующий наркотик. Смотреть опасно, слушать опасно, дышать рядом и то опасно. Целоваться — ни боже мой! Ну, а если переспать, то полный абзац.» С девицей был полный абзац. Это как бы намекало… «Нет!» — говорил дракон. «Ну что ты!» — говорил дракон. «Если я не хочу плохого, то этого не произойдет!» — говорил дракон. «Для совсем-совсем полного абзаца мне проклятие наложить надо» — говорил…ага, он самый. Но подсказывало что-то Лео, что Мария свой «абзац» получила не только проклятием. И, на всякий случай, решил еще и на дракона лишний раз не смотреть. Чуть взглянешь — и влипнешь, как оса в варенье. Не просто не выберешься, так еще и не хочется! — Леонис-сс! Я все! Лео, забыв благие намерения, тут же развернулся, с надеждой уставившись в блестяще-черные глаза Шела. Тот усмехнулся, сверкнув клыками: — Плесни воды, сейчас отпаивать будем. Студент плеснул, подошел поближе, косясь с любопытством на шубы. Невеста вроде как разрумянилась, хоть волосы по-прежнему были тускловаты. — Не-а. — С готовностью отозвался дракон на мысли своего пленника, теперь уже точно застрявшего в драконьей пещере на означенный срок. — Просто часть волос поседела, часть повыпадала. Ничего, это мелочь, физически она здорова. Вот за психику не ручаюсь…— Подумав, поправился — То есть, она такая же психованная истеричка, клептоманка и мазохистка, какой и была. Лео выразительно промолчал, наблюдая, как в кружку отмеряется какая-то жидкость из темного стеклянного пузырька. В таких Шел хранил и лекарства, и яды, и свои алхимические зелья. Ага, вольет он ей какую-нибудь гадость, сувенир от мистера Дженкинса, а потом через месяц абсолютно выздоровевшая девушка вдруг помрет ни с того, ни с сего. Или зубы выпадут, от побочного эффекта… Лицо Шела было абсолютно нечитаемо, хоть на губах и сияла легкая улыбка. — Успокойся, маленький рыцарь, твоя бледная поганочка меня уже не интересует. — А раньше что, интересовала? — Возмутился студент. — Ну, она очень старалась. Раз я вел с ней дела, то да, можно сказать, интересовала. Но не сама по себе, а своим…эмм…предложением. Лео ненароком задумался, а чем же он сам заинтересовал уважаемого внука Мирового Змея. По всему выходило, что ничем хорошим. Снаружи нарастал шум. Студент замер и настороженно прислушался, искоса поглядывая на безмятежного дракона, проводящего непонятные манипуляции с девушкой. Леонису равно не нравилось происходящее по обе стороны двери. Которая, кстати, была срезана с петель одним чешуйчатым недоразумением. — Я все слышу! — Гадко прочло мысли «недоразумение», зажав девице нос и задумчиво наблюдая за стадиями посинения. Лео сделал страшные глаза. Дракон — невинную мордочку. Поняв, что переглазеть Шела ему не под силу, Лео перестал прислушиваться к происходящему за окном, и подошел поближе, помочь влить в девушку нечто бирюзовое из кружки. Бирюзовое выглядело точь-в-точь как раствор медного купороса с урока алхимии, но студент попытался запихать ассоциации подальше. У обморочной девицы голубенький раствор тоже не вызывал теплых чувств. Во всяком случае, рта она упорно не разжимала. Даже с зажатым носом. — У тебя воронка есть? — Уточнил дракон, печально нюхая кружку и отпуская начавшую зеленеть Марию. — З-зачем? — Удивился Лео. Шел посмотрел на студента, как на индивидуума с печально низким уровнем коэффициента интеллекта. — Воронку в зубы — и залить. — Нету — развел рукам Лео, всем лицом показывая, что этот вариант развития событий его не очень-то устраивает. — Жаль. Тогда — неприятный вариант. Будем будить Машеньку поцелуем. На! — Перед носом у студента оказалась кружка преткновения. Глаза Лео удивленно округлились. — Глотнул…этого, приложился к челюстям в лобзании и влил в девушку ценную жидкость. — С досадой объяснил Шел. — А почему не ты? — Уточнил студент бесхитростно. Дракон опасливо покосился на кружку. — Ну, это ведь ты ее жених. Вот и целуй сам. — Полчаса назад тебя это не смущало! — Лео пихнул кружку назад. Шел проворно отскочил. Что-то явно не то было разведено ушлым чешуйчатым в колодезной водичке. Машенька имела все шансы на трансформацию в козленочка. — Смущало! — Дракон хлопнул длиннющими ресницами и, подумав, изобразил на физиономии нечто вроде требуемого смущения. — Я был так смущен, так смущен…А своим укором ты вообще добил меня морально. Нет, я раскаялся и больше не буду целовать чужую жен…дев… Машеньку. Лео подумал, поднялся и пошел к выходу из комнаты. — Ты куда? — Искать воронку. — Честно ответил студент.
Совместными усилиями челюсть девы была отжата черенком ложки, и подозрительная жидкость в нее залита. Дева…тьфу, Мария, (с кем поведешься…) сглотнула. Потом сбледнула. Потом открыла голубые очи, ошарашено посмотрела на соприкасающихся лбами Шела и Лео, сунула руку под шкуры, и начала там шарить. Вытащила топор. На топор уставились все трое — дракон уважительно, студент испуганно, дева удивлено. Мария осторожно отложила топор двумя пальчиками в сторонку, пошарила еще, выудила зеркальце, посмотрелась, испустила истерический вопль и пала без чувств обратно на шкуры… — Подействовало? — Уточнил Лео, ткнув невесту пальцем. Невеста вяло пробурчала нехорошее слово и откатилась к стенке. — Ага — Странным голосом ответил дракон и сунул топор под мышку. Шум во дворе плавно переместился в прихожую. В дверь сунулись одновременно два плечистых бородатых мужика, застряв там, усиленно производя шум и помахивая топорами. Один справа, другой слева. — Это ваше национальное оружие? — Вежливо спросил Шел, уставившись на мужиков с голодным любопытством во взгляде. Один из мужиков протиснулся вовнутрь комнаты, другой маячил у порога, прячась за широким товарищеским плечом. Бородатый верзила посмотрел на лапищу с зажатым топором, на дракона с аналогичным инструментом наперевес, и насупился. — У меня поострее будет. — Угрожающе заявил он. — А у меня — длиннее! — Отпарировал дракон, не задумываясь. — Чтооо? — Возмутился мужик и потянулся к завязкам штанов. — Топор, а не…Рыцаренок, что с окном? Леонис послушно оттянул занавесочку. — Под окном пикник у половины деревни. — Жалобно протянул он. Мужики торжествующе осклабились и начали баюкать топоры. Лео склонил голову набок. Отступил к своему пленнику, ухватил его за локоть, и, сорвав с пояса склянку, с размаху жахнул ее об пол. Бахнуло. Во все стороны рванулись клубы сероватого дыма. Дым был густым, как сметана: махай ладонью у собственного носа — не увидишь. Невидимый в темноте дракон потянул за собой. Лео врезался во что-то лбом, пару раз споткнулся, один раз наступил кому-то на ногу. — Извини. — Пискнул студент. — Ничего. — Отозвался «кто-то» густым басом. Дракон едва успел выдернуть Лео из-под удара. Подумав, просто подхватил его на руки — меньше шуму будет создавать. Лео возмущенно дернулся и затих, вцепившись пальцами в плечи и явно не доверяя свое бренное тело уже уронившему его один раз Шелу. Но выдавать свое местонахождение он хотел меньше. Туман чуть рассеялся. Студент уже видел ухо, в которое он уткнулся. «Просто мы поднялись выше, тут он менее плотный» — мысленно сообщил дракон. «Выше?» «На чердак, по лестнице. Я сейчас ищу выход на крышу.» Лео обзавидовался. Ему бы так плавно двигаться. Ведь даже не почувствовал, что поднимались, причем быстро. «В драконьем обличье Шел движется не менее ловко и стремительно» — вспомнилось парню. «Спасибо, маленький рыцарь». В отместку за «маленького рыцаря» Лео чувствительно укусил своего дракона за маячащее в тумане ухо. Тот дернулся и нервно хихикнул. На крыше туман не держался — ветром сизые клубы сметало вниз. Шел установил студента в вертикальное положение, чуть отошел. Крыша была покатой и обледеневшей, стоять на ней было жутковато. — Сейчас полетим! — Пригрозил…то есть, предупредил дракон. — Как только обращусь, хватайся за меня. — Крыша провалится! — Возопил Лео, судорожно сглотнул. Оглянулся: деревня тянулась на бесплатное представление. Солнышко ласково блестело на вилах, тяпках и других сельскохозяйственных инструментах. «Братки с топорами» шуршали на чердаке. Шел невозмутимо раздевался. Молоденькие селянки оттеснили мужиков и встали в первых рядах, окольцевав дом. Мужики смущались и зыркали из-под топоров. Леонис не был уверен, что не впадет в позорную истерику при виде дракона — магическая жуть окутывала костлявое чудище плотным шлейфом. Но, видимо, привык. Подобрал сброшенную одежку, подошел к чешуйчатой твари и попытался перекинуть через нее ногу. Крыша вес дракона выдерживала. Вес дракона плюс вес молодого человека она посчитала излишним. Толпа ахнула. Чудище с наездником провалилось сквозь крышу на чердак. Дракон взвизгнул, Лео прижался к холодной чешуе и зажмурился. Остаток крыши был протаранен драконьей головой. Селяне воинственно потрясали вилами вслед улетевшему по параболической дуге страшилищу. Селянки томно вздыхали.
*** …И мое окно — порыжелое, Солнце ластится, солнце греется. Утро теплое, загорелое Обнимается — так, что млеется, Так, что тается, что хохочется. Занавески наружу дуются… Солнце ластится, солнцу хочется Кофе с плюшками – и на улицу…
*** Не сойти б с ума за этот вечер — Ты всегда-всегда ко мне приходишь. Ласково приобнимаешь плечи, Пальцами черты мои обводишь. Ты всегда-всегда меня ревнуешь. Ты такая жгучая и злая… Ты приходишь, ты в глаза целуешь, И тогда я тихо засыпаю. Ах, глаза — серебряные звезды. Ах, кудрей чернильные разливы…
Пью с тобой вино. Еще не поздно. Ночь моя, зачем ты так красива?
*** Огоньки модема не мигают. Снова отрубили интернет. Очень плохо. Я, конечно, знаю, Что еще не получу ответ. Что твоя измученная гордость Не позволит взять и написать. Эта неожиданная твердость Резких слов… Я продолжаю ждать. Я не видел смысла в этом споре. Но судить тебе. Всегда тебе. Холодно. Шумит в ракушке море. Новых писем нет.
Решать судьбе. Все равно, пускай и очень плохо, И не поднимается рука, Ты молился — дьяволу и богу — Чтобы мне не написать пока. Чтобы выждать. Чтоб на миг очнуться, Чтобы не сдаваться сразу, но... Я пишу: «Тебе пора вернуться». И — в почтовый ящик. Как в кино.